Неточные совпадения
Василий Иванович потыкал третьим пальцем
в трубку, где еще оставалось немного
горячей золы.
Обнаруживая свою невещественность, оно бесследно исчезало
в потоках
горячих речей,
в дыме слов, не оставляя по себе ни пепла, ни
золы.
Очнувшись, со вздохом скажешь себе: ах, если б всегда и везде такова была природа, так же
горяча и так величаво и глубоко покойна! Если б такова была и жизнь!.. Ведь бури, бешеные страсти не норма природы и жизни, а только переходный момент, беспорядок и
зло, процесс творчества, черная работа — для выделки спокойствия и счастия
в лаборатории природы…
На другое утро мы все поднялись очень рано. Взятые с собой запасы продовольствия подходили к концу, и потому надо было торопиться. Наш утренний завтрак состоял из жареной белки, остатков лепешки, испеченной
в золе, и кружки
горячего чая.
Катерина Васильевна ничего не отвечает на это, только
в глазах ее сверкает
злое выражение. «Какая ты
горячая, Катя; ты хуже меня, — говорит Вера Павловна.
— Молчи, баба! — с сердцем сказал Данило. — С вами кто свяжется, сам станет бабой. Хлопец, дай мне огня
в люльку! — Тут оборотился он к одному из гребцов, который, выколотивши из своей люльки
горячую золу, стал перекладывать ее
в люльку своего пана. — Пугает меня колдуном! — продолжал пан Данило. — Козак, слава богу, ни чертей, ни ксендзов не боится. Много было бы проку, если бы мы стали слушаться жен. Не так ли, хлопцы? наша жена — люлька да острая сабля!
Сказавши это, высыпал он
горячую золу из трубки
в пук соломы и начал раздувать ее. Отчаяние придало
в это время духу бедной свояченице, громко стала она умолять и разуверять их.
Да, я люблю тебя, далекий, никем не тронутый край! Мне мил твой простор и простодушие твоих обитателей! И если перо мое нередко коснется таких струн твоего организма, которые издают неприятный и фальшивый звук, то это не от недостатка
горячего сочувствия к тебе, а потому собственно, что эти звуки грустно и болезненно отдаются
в моей душе. Много есть путей служить общему делу; но смею думать, что обнаружение
зла, лжи и порока также не бесполезно, тем более что предполагает полное сочувствие к добру и истине.
Потом подошел к очагу, порылся
в золе, нашел там
горячие уголья, раздул их не без труда и зажег лучину, валявшуюся на лавке.
Страсти
в нем таились, и даже сильные, жгучие; но
горячие угли были постоянно посыпаны
золою и тлели тихо.
В церкви было хорошо, я отдыхал там так же, как
в лесу и поле. Маленькое сердце, уже знакомое со множеством обид, выпачканное
злой грубостью жизни, омывалось
в неясных,
горячих мечтах.
Не дожидаясь ответа Фомы, он сорвал со стены несколько листов газеты и, продолжая бегать по комнате, стал читать ему. Он рычал, взвизгивал, смеялся, оскаливал зубы и был похож на
злую собаку, которая рвется с цепи
в бессильной ярости. Не улавливая мысли
в творениях товарища, Фома чувствовал их дерзкую смелость, ядовитую насмешку,
горячую злобу, и ему было так приятно, точно его
в жаркой бане вениками парили…
Горячий, как бы весь из одного сердца, нерв и симпатий сотканный, Бенни снова был увлечен круговоротом ежедневных событий: благие намерения его заменились другими, хотя и не
злыми, но эфемерными, и он снова попал
в положение, которое дало известный повод еще с большим ожесточением распространять о нем вздорные слухи.
Это обстоятельство тоже не укрылось от сатирической наблюдательности сотрудников «Собеседника», и
в нем встречаем несколько
горячих нападков на корыстолюбие, несколько резких картин, представляющих нам, как велико было
зло в это время.
Бесспорно, Надя была лучше всех сестер — маленькая брюнетка, с видом дикарки и с смелостью нигилистки; вороватый бесенок с огненными глазками, с прелестной улыбкой, хотя часто и
злой, с удивительными губками и зубками, тоненькая, стройненькая, с зачинавшеюся мыслью
в горячем выражении лица,
в то же время почти совсем еще детского.
Отольется она тебе с лихвою, твоя слезинка жемчужная,
в долгую ночь,
в горемычную ночь, когда станет грызть тебя
злая кручинушка, нечистая думушка — тогда на твое сердце
горячее, все за ту же слезинку капнет тебе чья-то иная слеза, да кровавая, да не теплая, а словно топленый свинец; до крови белу грудь разожжет, и до утра, тоскливого, хмурого, что приходит
в ненастные дни, ты
в постельке своей прометаешься, алу кровь точа, и не залечишь своей раны свежей до другого утра!
— Петр! — уже с сердцем начал Иннокентий Антипович. — Это уже слишком, чересчур слишком! Ты без сожаления, как собаку, прогнал свою дочь из дому и теперь клевещешь на нее… Я знаю тебя за
злого, злопамятного,
горячего человека, за человека страшного
в припадках своего бешенства, но теперь ты дошел до низости… Несмотря на мою преданность и любовь к тебе, я сегодня тебя не уважаю, не уважаю первый раз
в жизни…